Главное

Подробности

Опубликовано 15.02.2024 18:13

От Дежнёва к Комарову

Академик РАН Виктор Всеволодович Богатов рассказал, почему он написал книгу об истории Дальневосточного отделения наук

Скоро свет увидит книгу главного учёного секретаря Дальневосточного отделения РАН академика  РАН Виктора Всеволодовича Богатова «Академическая наука на российском Востоке». Российская академия наук уже отметила своё 300-­летие, но на восточной окраине России в силу ряда политико­экономических причин формирование академических учреждений началось позже – в конце 19 века. В своём труде Виктор Всеволодович исследует этапы развития науки, рассказывает о личностях, внёсших весомый вклад в историю ДВО РАН.

«Дальневосточный учёный» попросил академика Богатова рассказать, как шла работа над книгой.

– Виктор Всеволодович, как родилась идея создания книги?

– РАН – одна из немногих организаций, имеющих столь длительную и сложную историю. Более того, как таковую её никто не описывал до академика Владимира Вернадского в конце 19 – начале 20 века. Я заинтересовался историей Академии наук ещё в 90­х, прочитав его исторические работы. 

В начале 2000­х я вёл в Дальневосточном государственном университете (ныне ДВФУ) курс об организации научно­-исследовательских работ, что требовало погружения в историю науки. С того времени и начался мой интерес к сбору фактических материалов и документов. По мере их накопления, выяснилось, что историей Дальневосточного отделения РАН никто особо не интересовался. Да, архивы были, но сложность состоя­ла в том, что в 1939-­м году, когда Дальневосточный филиал ликвидировали, они осели в Москве. Конечно, были исследования, касавшиеся отдельных известных первопроходцев. Но документы показывали, что долгое время дальневосточные территории изучались профессиональными учёными из центра, и только в конце 19 – начале 20 века стали создаваться «клубы по интересам», которые позже превращались в научные общества.

Классический пример. Пролив между Америкой и Чукоткой, Берингов пролив, первым прошёл Семён Дежнёв в 1648 году – за 80 лет до Витуса Беринга. Дежнёв написал отчёт, погребённый в хранилищах Москвы и Якутска. О нём не вспоминали, пока не образовалась Академия наук, пока академик Миллер, русский немец, не организовал архивное дело и не наткнулся на документы Дежнёва, и пока вторая Камчатская экспедиция под руководством Беринга, куда входил академический отряд, не отправилась в путь. Подобные случаи происходили много раз, так как не было организации, которая занималась бы систематизацией знаний.

Пётр Великий захотел превратить Россию в развитую империю, построить флот, промышленность, развить языкознание. Для этого нужны были математики, инженеры, естествоиспытатели. Были приглашены учёные из Европы, многие из которых пустили здесь корни. Современный русский язык пошёл из Академии, и не случайно многие труды Ломоносова – по русскому языку. Национальные российские научные школы создавались с трудом и в основном сформировались к середине 19 века. Академия наук в тот период и стала национальной. Академики стали общаться на русском языке (до этого времени языком общения в академической среде был немецкий, латинский или французский).

– В книге большое внимание уделяется именно переломным моментам. Почему?

– Большевики, пришедшие к власти в 1917 году, считали Академию последним оплотом империализма, царизма. Когда развалился Советский Союз, новые руководители России также считали Академию наук последним оплотом Советского Союза. Но академия наук выстояла благодаря своей деятельности – получению новых знаний. Поэтому перипетии, происходившие на переломе разных времён, то, каким образом развивалась отечественная наука в самые сложные годы, это очень интересно, в том числе и с позиций государственности. Как говорил знаменитый учёный Луи Пастер: путь к прогрессу один – в единстве науки и государства.

В последней главе книги и послесловии я объясняю, что книга написана для того, чтобы показать, какую роль сыграла Академия во время переломных моментов. Это и первые пятилетки, и Великая Отечественная война, и покорение космоса. Свою роль Академии наук предстоит сыграть и сейчас, обеспечив технологическую независимость страны. Учёные всегда брали на себя ответственность не только за организацию, но и за реализацию новых проектов, и, хотя институты теперь – самостоятельные единицы, но силы и светлые головы всё равно концентрируются вокруг Академии.

– Как академии удалось выстоять в революционные годы?

– Когда большевики пришли к власти, они создали коммунистическую академию, которая должна была заменить Академию наук. Советская власть устоялась, и учёные оказались востребованными: куда обращаться – в коммунистическую академию, где спорят, что лучше – коммунизм или социализм, или в Академию наук, где знают о залежах полезных ископаемых в разных районах страны? Поэтому уже в 1925 году Академия была переименована в Академию наук СССР и получила статус высшего научного учреждения страны.

Академия наук СССР развивалась с учётом решения стоящих перед страной задач, в том числе и оборонных. Уже стало ясно, что грядёт война, и в 30­-е годы, несмотря на репрессии, финансирование Академии увеличилось в 29 раз. Институты, заточенные на определённые цели, росли как грибы.

В предвоенные и военные годы у руля АН СССР стоял известный отечественный ботаник, академик Владимир Леонтьевич Комаров. Он был широко образован, причём не только в сфере биологических, но и технических наук. Но самое главное – находившиеся в его подчинении академики реально воспринимали его как лидера.

В 30­-е годы Комаров был чрезвычайно популярен, возможно, даже больше знаменитого лётчика Валерия Чкалова. Сейчас Комарова назвали бы медийной фигурой, тогда о нём говорили «любимый учёный нашей страны».

В 1939­-м году расформировали Дальневосточный филиал, который в начале 1930­-х появился во многом благодаря Владимиру Леонтьевичу. Возможно, чтобы сохранить сделанное, Комарову нужно было пойти на некоторые уступки, и он на них пошёл. Но это далось тяжело – учёного разбил инсульт, после которого он с трудом восстановился. Но восстановился! И в 1940-­м году написал книгу, за которую получил Сталинскую премию. Это подтверждает, что он сохранил мощную работоспособность.

Но при этом, он, конечно, оставался больным человеком, кто­-то из современников описывал его как «ходячие кости». В 1941-­м году часть престарелых академиков, в том числе и Комарова, планировалось эвакуировать в Казахстан. Он не стал спорить, но по дороге в эвакуацию остановился в Свердловске, якобы для ознакомления с делами. Там он сумел организовать Чрезвычайную комиссию по мобилизации ресурсов Урала на нужды обороны. Это происходило на фоне тотального отступления Красной армии, перевозки на восток сотен заводов, эвакуации миллионов человек.

Помимо учёных, Комиссия Комарова объединила многих выдающихся специалистов, всего около 800 человек. Комиссия получила особые полномочия; то, что решал её председатель, нужно было выполнять неукоснительно. Но если уж ошибёшься, извини, – высшая мера... Комаров ни разу не ошибся. Система обеспечения тыла была отлажена в кратчайшие сроки, что во многом помогло приблизить великую Победу.

Но здоровье Владимира Леонтьевича было подорвано, и в конце 1945 года его не стало. Заслуги Комарова перед страной неоценимы. Сейчас некоторые «историки» называют его «сталинистом». Ничего подобного! Он был просто патриотом своей страны.

– Последняя глава книги посвящена недавним событиям – реформе РАН. Сложно было её писать?

– Те, кто придумал эту реформу, не знали истории Академии наук. В годы, когда разваливался СССР, Академия была последним, что держало Союз, о чём говорил даже сам М.С. Горбачёв.

О последних событиях было писать сложнее, чем о событиях 30­-х годов прошлого века, хотя они куда драматичнее. О них ты пишешь, основываясь на документах и мемуарах, а многие свидетели и участники событий 90-­х и начала 2000-­х ещё живы, и они по­-разному относятся к ситуации и к РАН. Мне хотелось проследить логику событий, показать, что это была спланированная операция по уничтожению Академии, преследовавшая определённые цели. Всё, что делалось в Академии наук в тяжелейшее постсоветское время и в период активного реформирования, было направлено на сохранение научных школ и их развитие, а то, что делалось «эффективными менеджерами» – на разрушение сложившейся веками системы научного поиска. У меня много материала на эту тему, и, может быть, когда-­нибудь я и об этом напишу книгу.

Ответственным редактором книги я попросил стать экс­-председателя ДВО РАН академика РАН Валентина Ивановича Сергиенко. Он всегда тщательно подходит к редактированию и высказывает всё, что ему представляется неудачным. Валентин Иванович сделал некоторые замечания, которые я учёл. Более того, послесловие тоже появилось благодаря ему. Его взгляд «со стороны», как участника многих описанных в книге событий, был для меня очень важен.

И вот мы снова стоим на переломе, и новейшая история Российской академии наук, в том числе её Дальневосточного отделения, складывается только сейчас.

Записала Анна БОНДАРЕНКО

Фото из архива ДВО РАН